стоял — такого выбора, как на Центральном рынке, не предлагалось нигде.
Она быстро пробежалась по павильонам, задерживаясь только у давно облюбованных прилавков, и с чувством выполненного долга и наряду с сырыми продуктами, с курицей гриль на обед Рихарду поспешила завезти покупки домой. По расчетам, курица, упакованная в термоупаковку, имела вполне реальный шанс доехать до офиса в достаточно горячем состоянии.
Увы, расчет не оправдался. Асенькиной вины в этом точно не было. Курица капитально остыла, пока Асенька валялась без сознания на лестничной клетке под дверью собственной квартиры.
Она одновременно почувствовала запах парфюма и то, как кто-то не сильно, но настойчиво хлопает ее по щекам, монотонно приговаривая: «С вами все в порядке? С вами все в порядке?» «Что может быть в порядке, когда тебя бьют по лицу?» — именно эта мысль выскочила на поверхность вместе с попыткой открыть глаза, несмотря на головную боль и неудобную позу.
Когда глаза открылись и Асенька, застонав, сделала попытку пошевелиться, мужчина наконец-то прекратил этот весьма неуместный массаж лица.
— Ну, слава богу, вы пришли в себя! В вашем положении так бывает. — Сосед мелко понимающе кивал и суетливо пытался собрать раскатившиеся по всей лестнице овощи.
— В каком положении? — Асенька попыталась сесть, чувствуя, что голова идет кругом, а лестница плавно плывет в воздухе.
— Ну, в положении. — Дядька оказался настойчив. — Вы же беременны, вот головушка и закружилась.
— Да не беременная я! — Она попыталась встать на четвереньки и подняться.
— А может… — Вероятно, он хотел добавить что-то вроде «Вы еще не знаете», но, ахнув, осекся и уже совсем иным голосом добавил: — У вас голова разбита.
Дальше были «скорая», полиция и примчавшийся прямо из суда Рихард в сопровождении полковника и, уж вовсе неожиданно, шефа.
Ее быстренько пристегнули к носилкам и покатили в ярко-желтом бусике с надписью AMBULANCE на рентгены и прочие медицинские штуки. Хорошо еще, муж сидел рядом и держал за руку.
Вскоре она, насквозь обрентгененная, с зашитой головой уже лежала в палате, глядя на торчащую из руки капельницу. Рихард, как большой беспородный пес, печально сидел рядом. Врач сказал: ночь нужно полежать под наблюдением, а утром — по самочувствию. По трубке медленно по капельке вливалась какая-то лекарственная жидкость, и Асеньку клонило в сон.
Утром жизнь заиграла куда более яркими красками. Первым пришел врач. Деловито, как цыган лошадь, осмотрел девушку: посмотрите сюда, теперь туда, кружится — не кружится, болит — не болит. Где счел нужным, постучал, где хотел — послушал. Наконец вынес вердикт: можно ехать домой, постельный режим, никаких нагрузок, ждем, пока все пройдет.
Да Асенька и сама чувствовала, что все вовсе не так плохо. Вчерашний шок за ночь прошел, голова не кружилась. Вот только место, где наложили швы, весьма ощутимо болело. Но это и понятно: любая дырка в теле должна болеть. Откуда-то с детства она знала, что доблестные лейкоциты, как армия солдат, бегут к ране и вступают в бой со всякими чужеродными бациллами, так и норовящими попасть в тело сквозь дырку. А где бой, там жарко. Оттого даже поцарапанная коленка становится горячей — что уж говорить о пробитой башке. Хорошо, что была в шапке — шапка самортизировала удар, хорошо, что упала сразу, — кто бы ни был нападавший, он решил, что достаточно, и добавлять не стал. Хорошо, что сосед рядом оказался, а может, и спугнул бандита. Словом, несмотря на все коллизии, жизнь продолжалась. Тем более что по коридору ее, как лялечку, вез на кресле любимый муж, и скоро она окажется дома. А дома, как известно, и стены лечат.
Дома пахло куриным бульоном, пирожками, всякими вкусностями и свежим запахом чистого белья. Это, конечно, мама не утерпела и примчалась помогать. Спорить не имело ни малейшего смысла, тем более врач сказал: «Никаких нагрузок». Поэтому она позволила уложить себя в постель и с удовольствием взяла кружку с бульоном.
Врачи, конечно, настаивали, что лежать в постели требуется неделю, не меньше: «Отдых и уход». Против ухода, типа кофе в постель, вкусняшки, любящий муж, готовый исполнить любой каприз, включая массаж пяточек, Асенька ни разу не возражала. Более того, массаж пяточек, спинки и чего угодно еще она была готова принимать круглосуточно без перерыва. Но вот куда девать голову? Не в смысле, что зашитая дырка все еще болела, а в том смысле, что мысли отключаться категорически не желали.
Почему ее стукнули по голове? Зачем? С какой целью? Если вор хотел обокрасть, то почему ничего не пропало? Если хотели убить, то вот она — живая и относительно здоровая, валяется в своей собственной постели. Да и вроде как не за что убивать… Если ни обокрасть, ни убить не хотели, то зачем в таком случае, напали? Чего пытались достичь?
В первый домашний день вопрос лениво ворочался где-то на периферии сознания, ибо талант мамы, да еще и с Рихардом в подтанцовке забрать на себя все внимание превосходил таланты любого представителя шоу-бизнеса: она умудрялась одновременно колдовать на кухне, откуда продолжали поступать аппетитные ароматы, поминутно заглядывать в спальню, желая удостовериться, что деточка жива и не в обмороке, и щебетать с целым сонмом приятельниц, в подробностях по десятому кругу излагая Страшную Историю Нападения На Ее Девочку. В маме пропадала актриса. Помимо заботы — искренней, от самого сердца, — ей нужны были зрители, лучше всего сопереживающие и душевные. История с прикованной к постели дочкой ве подходила для драматической истории, рассказываемой трагическим шепотом с придыханиями. В этом была вся мама. Думать при ней не получалось.
Назавтра стало значительно легче. От маминого визита остались пирожки, лист с перечнем ценных указаний для Рихарда и запах неизменной «Красной Москвы». Ну и, конечно, сам Рихард, получивший от шефа приказ сидеть дома и заботиться о жене. Молодой адвокат к поручению подошел, как и ко всему в жизни, максимально ответственно: с утра скрупулезно изучил указания тещи и строго по регламенту подогрел вчерашние пирожки. На подносе кофе, завтрак в постель, прописанная врачом таблетка. Поцелуи и массаж прилагаются. Убедившись, что жена не умирает, сыта, довольна и больше ничего не желает, попросил разрешения удалиться в соседнюю комнату, почитать документы по завтрашнему судебному процессу.
Честно говоря, Асенька ожидала, что либо мама, либо Рихард, а то и оба вместе начнут уговаривать ее бросить работу. Ей и самой эта мысль заглянула в голову, но надолго там не задержалась. Во-первых, не факт, что ее стукнули из-за расследования — хотя из-за чего же еще? Во-вторых, ничего более интересного, чем ее нынешнее занятие, она и